Осипов Борис Семенович

Герой Соцтруда

Каверин Вениамин Александрович

Писатель

Стоянка Степана Разина

Очерки

Заповедный город

От трассы «Ростов — Волгодонск» до Константиновска меньше десятка километров, и с поворота уже хорошо просматриваются за невидимым Доном, по легкому взгорью, полуутопленные в зелени домики, совсем не похожие на город...

Константиновск называют молодым городом, но это не значит, что в нем сплошь новостройки. Это значит — до 1967 года он был станицей, образованной в 1864 году из двух соседних станиц: Бабской, которая занимала северо-западную окраину нынешнего города (ее предшественник -Бабский городок, основанный в XVI веке на острове Лучка и перенесенный после ухода с Дона татар и ногайцев на правобережье), и Ведерниковской (теперь — хутор). Новой станице дали имя Великого князя Константина.

Хутор Ведерники, кажется, никакого отношения к городу не имеет; от константиновской автостанции его отделяет два километра дороги вдоль широкой лесополосы, и вид у него как у однотипного рабочего поселка (и правда: в 1965 году здесь был организован винсовхоз). Но побывать в хуторе стоит. Хорошо бы выйти на окраину, на крутые обрывы — полюбоваться голубыми разливами Дона и бесконечными рощами-лугами заречья; затем спуститься скользкой тропкой в узкий овраг — испить холодной и мягкой родниковой воды. Да скоро, есть надежда, поднимут со дна реки обратно на гору легендарный Красный камень, на котором якобы сиживал Степан Разин. Эта кирпичного цвета гранитная глыба вместе с оползнями постепенно съезжала к Дону, и вот уж лет двадцать как она под водой, занесенная песком, облепленная ракушками и водорослями...

Историческая же часть Константиновска — его центр и даже отдаленные улицы — настоящий архитектурный заповедник, ошеломляюще богатый, интересный и подчас своеобразный. Странно, что об этом никто еще не писал... Такой целостной эффектной застройки конца XIX — начала XX века у нас на Дону, кроме как в Ростове, Таганроге, Новочеркасске, больше не встретить... Константиновску повезло: в Великую Отечественную он почти не пострадал, и что интересно, назначение многих его административных зданий по сути не изменилось: полицейское управление зовется теперь милицией, Общество взаимного кредита — агропромбанком, казначейство -Сбербанком, почта — она и есть почта, Станичное правление — остается станичным правлением (но скоро освободит место музею, без которого, как ни странно, город жил до сих пор)... Среди купеческих особняков особо выделяются дом Сивякова и дом Плотникова — прекрасные образцы русского ровинциального модерна. А сколько металлических навесов над крылечками; и на каждом дата: 1899, 1907, 1913... Есть и сугубо местная мода: сандрики (дужки-козырьки над окнами) соединены друг с другом кирпичным пояском, и его зубчики, таким образом, тянутся на всю длину фасада, будто крепко прошитая строчка, отчего дом выглядит одновременно и солиднее, и веселее.
Открытия в Константиновске поджидают на любой улице... Хотя, если спросить любящих историю горожан, какие здания тут заслуживают особого внимания, они скажут: дом, где жил знаменитый генерал П. Н. Краснов, и дом, где жил известный драматург К. А. Тренев, да еще бывшие парамоновские склады, что на самом берегу Дона (предприимчивый ростовский купец и здесь оставил свой след!)

...К началу века в станице Константиновской было три церкви, и все они стояли на одной улице: первая, самая старшая по возрасту церковь, что при Тюремном замке — у ее начала, вторая — посредине, третья, младшая — в конце. Улицу звали Архангельской — по средней, Михайло-Архангельской церкви (потом, в 1897 году, на ее месте встала Никольская, из местного кирпича, в модном тогда русско-византийском духе. Ее взорвали в 1963-м; Дом культуры, поставленный взамен, увы, далеко не улучшил облика города).

Если от Дома культуры спуститься к судоремонтным мастерским, то можно увидеть самую давнюю константиновскую старину — бывший Тюремный замок на 60 арестантов, построенный на войсковые деньги в 1861 году. Лучше всего сохранился Свято-Преображенский храм (в советское время — склад): удлиненный прямоугольный корпус, увенчанный двускатной крышей, большие, закругленные сверху окна с тщательной отделкой выразительных наличников, такой же закругленный сверху входной проем с деревянной дверью, пилястры «под античность», — почти классицизм, если бы не старательная, несколько утяжеленная красивость, свойственная эклектике. Над входом прибит деревянный крест: с июня 1999 года архиепископом Ростовским и Новочеркасским Пантелеймоном на службу в храм (юридически не возвращенный епархии) назначен отец Сергий. Работы предстоит много: к ремонту еще не приступали...

Сюда, к бывшей тюремной церкви, захаживают редко. Чаще идут к Покровской, которая замыкает перспективу бульвара, засаженного тополями и акациями. Покровская церковь — самая гордая, самая величественная постройка в городе. Это уже третья здесь одноименная церковь: первая сгорела в 1775 году, вторая, не насчитав и полвека, к 1907 году обветшала, -тогда и приступили к строительству нового храма, бок о бок со старым, которое длилось пять лет (в частности, силами заключенных Тюремного замка). Центральный объем по-настоящему красив: он напоминает огромную беседку под крышей-зонтиком, с тремя окошками на каждую сторону, с пятью главками — одна посредине и четыре по углам (к слову сказать, есть у этой церкви двойники: в селе Сандата Сальского района и в хуторе Чекалов Морозовского). Колокольня, в одной связи с церковью, равна по высоте центральному куполу; но на колокольне, кажется, вдохновение архитектора П. С. Студеникина (приглашенного из Новочеркасска) иссякло: она получилась вымученной, тяжеловесной, равнодушной.
Лет через десять церковь превратили в склад зерна. Во время фашистской оккупации в 1942 году ее снова открыли. Спустя сорок лет в город пригласили новгородских реставраторов — обновить двухъярусный иконостас и настенные росписи; тогда же и кровлю заменили. Однако через три года здание приспособили под детскую спортивную школу.
С 1988 года стараниями отца Бориса в церкви снова стали проводиться службы. Одновременно шла реставрация, расписывали стены — на сей раз местные мастера, предпочитавшие краски поярче, алых оттенков.
В церковь я вошел во время обедни, и удивился обилию икон — и очень старых, и совсем новых; одна из них, как сообщала надпись на окладе, была написана в 1945 году в слободе Гуляй-Борисовка и посвящалась памяти погибших в Великую Отечественную войну. И порадовался тому, что в этот непраздничный день зал полон — как в стародавние времена, о которых напоминает не только церковь, но и весь Константиновск, привязчивый, притягательный, неповторимый город-заповедник.

К ВОПРОСУ ОБ ИСКОРЕНЕНИИ ПЬЯНСТВА

Будущий автор повести «Два капитана», выпускник филологического факультета Ленинградского университета Вениамин. Каверин в 1925 году приехал в Константиновскую, куда был назначен секретарем райкома комсомола. За время недолгого пребывания в ней он написал детективы «Конец Хазы» и «Большая игра» и, так сказать, внес вклад в культурное развитие станицы: по его инициативе магазин, продававший вино и водку, перешел на торговлю книгами.
На пьянство в донских станицах часто сетовала пресса столетней давности. Но так радикально с ним бороться... Небось, сам-то знал, где спиртного себе достать, думал я о Каверине. И однажды неожиданно в его собственных воспоминаниях нашел своеобразное объяснение тому «комсомольскому» поступку.

Речь шла о встрече писателя с Твардовским в Москве в 43-м; сорокалетний Каверин приехал из Северного флота, автор «Василия Теркина» — с Юго-Западного фронта. «После семи-восьми фраз — как, где, откуда, куда -он вдруг пригласил меня к себе.

— Водочка есть. Зашли, а?

Почему-то я решил, что он зовет меня к себе только потому, что одному скучно пить. Да и не мог я пить! Не прошло и двух недель, как я выписался из госпиталя в Полярном, до Москвы добрался не без труда и, наконец, -этому трудно поверить — вообще никогда не пил водку... Но я постеснялся, промолчал.

Не мудрено, что и жителей Константиновской Каверин хотел видеть трезвенниками... Здание магазина сохранилось, оно стоит в историческом центре города, заповедника дореволюционной архитектуры. До недавнего времени в нем по-прежнему продавались книги. Теперь здесь магазины «Петушок» и «Ландыш». А кому спиртное — магазин слева, справа, за углом. С чем боролся Вениамин Александрович? Водка непобедима.

НА ДОЗОРЕ

От Константиновска до Нижней Журавки километров пятнадцать на север: полпути по асфальту, и полпути — пыльной ухабистой грунтовкой: сначала вдоль лесополосы, затем, за хутором Авиловом — среди открытых полей, которые медленно, но неотвратимо клонятся в овраг, к речушке Журавочке (или Журавушке). По речке и прозвали первопоселенцы-казаки свои хутора, Нижний и Верхний, возникшие предположительно в первой половине XVIII века (во всяком случае, старые документы упоминают о пожаре 1788 года, который уничтожил в одном из этих хуторов около сорока домов). К Нижне-Журавскому и приведет дорога. А к Верхнему уж дороги нет: с 1976-го хутор перестал существовать, уехали последние его жители -кто в город, кто в соседнюю Нижнюю Журавку.
Нижняя как будто и не изменилась за последние десятилетия: так же одна, меньшая его часть, вытягивается за оврагом (и зовется просто Журавкой); другая, большая, раскидывается по полю и пологим овражным склонам (ей же хуторяне прозвище дали громкое — Ростов): тут и почта, и Дом культуры, и магазин, и новая школа, и церковь — самое примечательное и самое одинокое хуторское строение.

Первый в хуторе храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы, перевезенный в 1863 году из станицы Бабской (будущей Константиновской), через пятнадцать лет сгорел. Второй, тоже деревянный, построенный на каменном фундаменте спустя девять лет, скоро обветшал. «Покровская церковь хуторов Журавских» — так писали в «Донских епархиальных ведомостях»... Наконец, третий, кирпичный храм, в хуторе появился в 1914 году: высокий, суровый, настороженный, будто на дозоре. Глядя на его крепкую двухъярусную колокольню, на мощный кубический барабан с луковичками (центральной и четырьмя боковыми), мне показалось, что архитектор и стремился настроить прихожан на серьезный, богобоязненный лад, а уже кто-то другой — тайком — водрузил крохотные куполочки на боковые пристройки и на апсиду, чтобы смягчить впечатление. И еще -приятно было увидеть на карнизе полукружия кокошников, они возвращали к высокому духу древнерусской традиции.

Судя по разноречивости устных сведений, судьба у храма была сложная. Всего десять лет прошло со времени его рождения, как сверху поступило указание закрыть церковь. Говорят, в 30-е годы она какое-то время действовала; но потом — снова запрет, до 1942 года, когда по разрешению немцев храм снова открыли (такое, кстати, случалось повсеместно). Однако после — его превратили в склад зерна. Удивительное дело, но в 1946 году райисполком уважил просьбы хуторян и разрешил богослужения.
Хрущевские времена оказались для Покровского храма роковыми. Те, кто боролись за его закрытие, победили. Это случилось в середине лета 1963-го, когда разобрали иконостас и сняли кресты. Говорят, за ними приезжал новочеркасский архимандрит... А путь к победе был таков. Тогдашний инструктор райкома, получив задание не только закрыть церковь, но и востребовать плату за эксплуатацию помещения начиная с 1946 года, направил к батюшке председателя колхоза «Мир» вместе с представителем колхозного профкома. Матушка встретила гостей радушно, усадила выпить и закусить, после чего посланцы изложили цель прихода: церковь приказано закрыть, ведь работает она с фашистского «благословения»! Отец Александр и показал им райисполкомовский документ от 1946 года: «придумайте уж другую какую-нибудь причину». Что ж, инструктор придумал: храм будет закрыт законно, если в десятидневный срок не соберется церковный совет в составе двадцати человек. Десять дней провисело на церковной двери объявление. Не нашлось двадцати человек... На купола закинули тросы, когда шла литургия. Но отец Александр довел службу до конца.

Ослепший, как-то сразу постаревший (а батюшке было семьдесят два), он брал плетеную корзину, в которой лежали ряса, крест, Евангелие, святые дары и прочая мелкая утварь, и с посохом отправлялся по ближним хуторам -крестить, отпевать, причащать больных, — невзирая на усталость и непогоду. Рассказывали, что иногда возвращался с синяками, выдранной бородой, в изорванной одежде. Такие бывали встречи на пути... Но ничто не пугало священника, которому было отпущено без серьезных недугов прожить еще десять лет.

В1994 году, в честь праздника Покрова Пресвятой Богородицы, в храме прошла первая за тридцать лет служба. Взволновались нижнежуравцы: что-то хорошее, доброе и светлое, пришло в хутор... Колхоз «Мир» не пожалел денег на реставрацию церкви; и старушки ходили по хуторам собирать пожертвования. Им почти никто не отказывал: в окрестностях Нижней Журавки церквей больше нет.

...Службы в Покровской церкви проходят редко: многие в Константиновске потому до сих пор думают, что она все не действует... Да и сам ее вид, кажется, говорит об этом: рухнувшая кровля, дырявые купола без крестов... Вокруг — пустырь, в стороне — длинный колхозный склад. Однако стоит она все так же строго и настороженно, как будто следит за дорогой на дальний хутор Нижне-Калинов. Словно долгий, молчаливый укор Нижней Журавке...

Но я знал, что церковь уже не оставят в беде, и поэтому отъезд мой не был грустным — особенно после того, как я спустился к Северскому Донцу и прошел за плотину Журавской ГЭС, на песчаный пляж. Хорошо на Донце -уютно, задумчиво, таинственно, — так, наверное, было и в древности. По этой стороне — поле: акации, ивы, лох серебристый, по той — непрерывная полоска тростника и за низким отвесным обрывом сплошной низкий лес. Дай Бог, чтобы никто не испортил эту тихую красоту: ее было бы труднее восстановить, чем поруганную церковь...

ЗАКАТЫ

Двор Михаила Стефановича Антонова выходит на Северский Донец; лучшего места в хуторе Нижнекалинове не найти. За гладкой и широкой рекой распластан высокий бугор, у подножья — в щедрых зеленых зарослях, к вершине — медленно, неуверенно лысеющий.
— Это гора Шпиль, сто метров высотой, — говорит хозяин, крупный неторопливый мужчина с внимательными, добрыми, несколько утомленными из-за участившихся сердечных недугов глазами. — Слева густая роща -Адамовы сады. Правее, где ивы, с вершины горы до самого низа, -Серебряная балка, там я однажды раскопал родник. По другому склону -смотри, сколько зелени! — Широкая балка. Правее, у подножья, Аскалепов лесок; Аскалепов — фамилия одного из первых переселенцев на ту сторону; кличка у него была Кучум, рыбаки, когда становились там на лодках, говорили: место под Кучумом. Сейчас на левобережье не живут, а раньше -держали сады... Дальше балки Дукмаска, Пашенная. А за Пашенкой уже Закаты.

— Какие Закаты?

— Видишь излучину? И гряда холмов по берегу? Наши предки их
Закатами называли. Вечером съездим на лодке — посмотришь: холмы
закрывают солнце, и лес по склону весь темный. Покажу Ключик, Дедову
балку, за ней уже Белокалитвинский район... Я тут каждый камушек знаю,
каждую балку, каждый родник.

«Скорее поезжайте в Нижнекалинов, у Михаила Стефановича сердце стало пошаливать, и ведь, как-никак, семьдесят четыре ему уже», -предупреждали меня в Константиновске. — Мало ли что. А про свои места он, краевед, бывший директор ДК, знает все. И никто больше«. Нижнекалинов, сорок километров на север от Дона, туда и асфальт не доходит... Но места, рассказывают, красивые... Антонов где-то раскопал запись основания хутора: 1728 год! Судя по справке, составленной им для районной библиотеки, старины в хуторе не сохранилось: деревянная церковь давно разобрана, мельница сгорела — лишь торчат булыжные руины на крутом скалистом берегу.

Несмотря на беспокойство неугомонной в хозяйстве Таисии Аристарховны, жены Антонова («а вдруг на реке сердце прихватит? Кто поможет?»), под вечер мы отчалили и поплыли на север, вдоль противоположных, правых берегов, — за Аскалепов лесок, за каменный карьер, на Закаты. К запаху свежей чистой речной воды слабо примешивались пахучие ароматы ближних прибрежных рощиц. Позади остался каменный карьер. Берега постепенно росли, укрываясь кустами и деревцами; этот лесок, припав к реке, чего-то ждал от нее, и ждать готов был бесконечно... Он казался бесхитростным, неприхотливым, почти ненастоящим, однако уже втихомолку обзавелся тайниками (лишь Антонову ведомыми): Конкиной балкой в зарослях душицы и земляники, и Пашенкой, в которой сочился неслышный ручей.

— Вершина Пашенной балки отсюда в двух километрах, — с видимым
удовольствием Михаил Стефанович показал на лес, будто бы я мог увидеть
эту вершину. — И метрах в трехстах от нее, на поляне, древний караич, по
преданию — на месте стоянки Степана Разина. И тот караич с тех пор так и
прозвали — Разин куст. Дорога к нему заросла; был бы моложе &‐ продрались
бы к нему, приползли; уж я узнал бы его!

Река расширилась, развернулась, раздвинула берега и перегородилась впереди сушей — что означало крутой поворот. Мы вплывали под Закаты — две горные гряды с удобно уложенным голубоватым лесом.
Закаты заслонили полсолнца; его лучи все слабее пробивались из-за горы, не в силах озарить реку; склоны, ближе и круче надвинувшиеся к Донцу, потемнели, деревья стали почти неразличимы. Острее запахло рекой, листвой и влажной землей. Настороженно замерли ивы, клены, вербы, дубы; громоздились, нависая над водой, как символы чего-то значительно таинственного, тополя и вязы, будто их назначили сторожить подножье горы и предупреждать о том, что цепляющийся за склоны лесок непроходим. Полумрак усиливал это впечатление. Солнце гасло, последние лучи его чудом достигали желтой полоски противоположного берега —

Песчанки, северной окраины Нижнекалинова.

Мы прошли мимо небольшой скальной гряды, ступенчато сходящей под воду, и плеск весел не смог заглушить еле слышное журчание ручейка Ключика. Большая серая птица шумно вспорхнула и села на ветку высокого тополя.

— Вот Закаты, любимое место отдыха и рыбалки — что в давние времена, что теперь, — с благодарной теплотой в голосе произнес Михаил Стефанович.

— Здесь и дышится по-особому, и на душе, как нигде, легко.

Закаты бросали густую тень на реку и веяли ночной уже прохладой; неприветливо шевелилась листва деревьев. Ивы, словно сговорившись, дружно мочили ветки в реке. Мимо проплыла едва заметная складка заросшего оврага — балка Широкая, а скоро — другая складка: глубокая балка Угольная, за которой на склонах чернели горки камней, бывшие угольные шахты. Закаты кончились новой балкой, тоже Широкой, и за невысокими оврагами пошла ровная лесная местность.

— Скоро на левой стороне будет балка Атаманша, а здесь — Дедова, с

большим ручьем, — с неубывающим удовольствием обстоятельно рассказывал Михаил Стефанович. — Почему Дедова? Говорят, жил здесь одинокий дед, держал скот... Она тянется на семь километров, ручей — на четыре. Эта балка -
своего рода гавань для рыбы: когда штормит — рыба спасается в ней. А если от устья Дедовой пройти десять-пятнадцать километров в степь — будет Петров курган. Он настолько высок, что с него при ясной погоде видны купола новочеркасского Войскового собора, — так старожилы говорили.

Михаил Стефанович загреб в устье, в темень, созданную пологом густого леса. Недвижный полноводный ручей уходил все дальше в дебри, в первобытную нехоженую глушь, о чем-то напряженно молчащую... Очередной завал стволов заставил-таки нас повернуть назад.

Ну что, доплывем до тех рыбаков — видишь, костер горит? — предложил Михаил Стефанович. — Это как раз за балкой Недодаевой, там будет гора Безыменка, — с вершины до самого дна реки стеной идут рифы.
Милости просим! — радостно зазвали нас рыбаки, трое бодряков лет за пятьдесят, когда мы подплыли к берегу. — Давайте к нам, испробуйте ухи! Отказываться и не старайтесь, очень обидите! Без ухи не отпустим.

Растрогавшись, мы согласились. Пока Михаил Стефанович беседовал с рыбаками о рыбе, о проблемах Донца, я поднялся на крутую Безыменку, которая обрывалась к реке отвесной скальной стеной.
Вот так панорама!.. Голубая река, уверенно пролагающая себе дорогу на край земли, необозримое заречье в пустынных полях и рощах, — такой планетарный размах, что и восторг нахлынул, и жуть охватила...
...Я уже тогда понимал, что вечер этого таинственного путешествия по дивной реке — один из лучших в моей жизни.

‐

История создания Покровской церкви

В Константиновском районе находятся в настоящее время два памятника культовой архитектуры — Покровская церковь в городе Константиновске и Покровская церковь в хуторе Нижне-Журавском. Покровская церковь точных сведений о постройке не имеет. Из дел консисторского архива известно, что к 1708 году в станице Бабской была построена первая деревянная Покровская церковь, а Покров стал престольным праздником станицы. В результате пожара в станице Бабской 11 июля 1773 года деревянная церковь сгорела. В 1779 году построена новая деревянная церковь на территории старого кладбища.

В 1861 году строится новая деревянная Покровская церковь, но уже на новом месте. Старая же Покровская церковь, оставшаяся на хуторе Бабском, продается в 1862 году Нижне-Журавскому приходу и переносится туда.

«Новая Покровская церковь отмежеванной, усадебной, пахотной, сенокосной земли не имела. Церкви принадлежали три здания: дом священника — деревянный, обложенный кирпичом, крытый железом, с надворными постройками; дом для церковных сторожей — деревянный, обложенный кирпичом; кирпичный дом, построенный в 1902 г на церковные, частные, благотворительные и казенные деньги. В этом доме помещалась вторая Константиновская церковно-приходская школа; в приходе церкви существовало министерское приходское училище, основанное в 1837 году, церковно-приходское попечительство, церковно-приходская школа». (ГАРО фонд 226,опись 3,дело 11586,лист 15-16.)

В 1906 году в Донскую Духовную консисторию от благочинного протоиерея Александра Попова поступило прошение о разрешении строительства новой каменной Покровской церкви. В нем говорилось, что «побуждающими обстоятельствами к постройке в означенном приходе новой каменной церкви служат: скорая ветхость и малая вместительность существующей деревянной церкви». (ГАРО фонд 226, опись 3, дело 11340, лист 4) Возводить церковь предполагалось на площади, отведенной ей по плану, утвержденному еще в 1850 году. Здесь уже находился деревянный храм. Недалеко от него с южной стороны предполагалась постройка каменного храма вплотную к старому деревянному, с условием, что богослужение во время постройки храма должно идти обычным порядком.

13 мая 1906 года Областным правлением был утвержден проект на постройку церкви. Весной 1907 году было начато ее возведение. «За два года 1907 и 1908 положен бут, и выложены стены до сводов». (ГАРО фонд 226, опись 3, дело 11340, лист 22) Столь медленный ход строительства объяснялся священником И.Ильинским в рапорте Архиепископу Донскому и Новочеркасскому тем, что «приход этот невелик и небогат, состоит он из окраины Константиновской станицы, окраины населенной преимущественно бедным людом — казаками земледельцами и иногородними чернорабочими. Вследствие плохого урожая хлебов и трав в последние три года хозяйство казаков-земледельцев пришло в такой упадок, что многие из этих земледельцев вынуждены продовольствоваться сами покупным хлебом и рабочий скот кормить покупным кормом. Еще в худшем положении находится пришлый элемент прихожан, иногородние чернорабочие, они по причине полной безработицы в настоящее время в станице положительно бедствуют, не имея дневного пропитания...». ( ГАРО фонд 226, опись 3, дело 11340, лист 18)

Постройка церкви была закончена в 1912 г., в июне 1912 г. — освящена. Но боковые алтари, «за неимением средств на приобретение для них утвари и устройство в них престолов», были еще неокончены, так как на комиссии по постройке храма был долг в 21000 руб. (ГАРО фонд 226, опись 3, дело 11340, лист 4, 35) Предполагалось при погашении этого долга приступить к оборудованию боковых алтарей и устройству вокруг ограды.

В конце июня 1912 года вновь построенная церковь была обследована инженером Областного Правления, который нашел ее «сделанной прочно, из материала надлежащего качества и во всем согласованно утвержденному проекту». (ГАРО фонд 226, опись 3, дело 11340, лист 36-37)

В 1912 году 26 июня был освящен северный придел, несколько позже освещен южный.

Описание Покровского храма

Покровская церковь построена в «кирпичном» стиле с использованием элементов древнерусской, византийской и итальянской архитектуры эпохи Возрождения. В ее основе продольно-осевой план с симметрично расположенным по оси восток-запад алтарем, трапезной и колокольней. Алтарь, вместо традиционного полукружия снаружи решен гранеными выступами с доминирующим центральным. Ядро храма, к которому примыкает главный алтарь и два придела, имеет приближенный к квадрату план, который завершается четвериком, увенчаны пятиглавием. Прямоугольная в плане трапезная является связующим звеном храма и колокольни. Двухъярусная колокольня замыкает объемную композицию здания. Роль колокольни как вертикального элемента со сквозным пространством на значительной высоте велика. А ярус звона и завершение колокольни вместе с четвериком храма, увенчанным пятиглавием, определяет силуэт церкви.

Стены Покровской церкви выложены из кирпича. Полихромная кирпичная кладка стен снаружи преднамеренно оставлена неоштукатуренной и используется, как важный художественный элемент оформления фасадов.

Большая роль в композиции фасадов отводится полуциркульным окнам и их обрамлению, решенному то в виде профилированных кирпичных архивольт, то объединенных декоративными нишами, или оформленных контрналичниками. Ощущению общей подвижности декора фасадов в немалой степени содействуют подоконные и междуярусные тяги, а также тяги между нишами и окнами.

Южный и северный фасады церкви решены аналогично. Первый ярус фасада храма симметричен. Он выделен тремя полуциркульными оконными проемами, ограниченными раскреповками, которые решены в виде филенок, завершенных тремя лопатками. Центральное окно акцентрирует профилированные круглые ниши. Увенчан этот ярус декоративным аттиком с главкой, основание барабана которой оформлено треугольными фронтонами. Все фасады четверика храма выполнены одинаково. В арочной нише, которая завершена профилированной кирпичной архивольтой, опирающейся на лопатки, находятся три полуциркульных оконных проема с доминирующим центральным проемом. Ниша обрамлена с двух сторон декоративными лопатками, которые оформлены филенками и тягами, увенчанными куполом.

Завершение храма выполнено в виде маленькой главки, расположенной на восьмигранном основании, укрепленном аркатурным поясом.

Как следует из «Страховой оценки Покровской церкви», она была первоначально покрыта железом, окрашенным зеленою масляною краскою. На церкви имелись одна большая главка, пять средних и три малых. Они имели «чешуйное» покрытие и завершались «вызолоченными» крестами.

Северный и южный фасады первого яруса колокольни решены аналогично. Они выделены полуциркульными оконными проемами, оформленными архивольтами, которые опираются на импост (горизонтальный карнизик на уровне пяты арки). Завершается ярус антамблементом с треугольным фронтоном. Западный фасад, где находится главный вход в церковь, акцентрирован круглой нишей над дверным проемом и полуциркульными нишами по обе стороны от нее, оформленными, как и дверной проем, профилированными архивольтами.

Ярус звона прорезан циркульными проемами. Его фасады украшают прямоугольные и полукруглые ниши ширинки. Колокольня имеет завершение в виде усеченной пирамиды, увенчанной главкой, у основания которой расположены треугольные фронтоны.

Вход в церковь осуществляется по северной, южной и центральной папертям. Наружные двери были створчатыми железными.

Вход на хоры и колокольню был по деревянной лестнице с точеными балясинами. Окрашивались лестница и ее ограждение в светло-зеленый цвет, а точеные балясины хоров — в светло-голубой. Полы церкви были выложены метлахской плиткой. Вдоль стен трапезной проходили деревянные «завалины» (высота около 50 см). На них сидели пожилые и старые верующие. Окрашивались " завалины" коричневой масляной краской.

Перед алтарем были устроены мраморные иконостасы — трехъярусный в центральной части и двухъярусные боковые.

Строгая религиозная иерархия сюжетов: «внизу — двуместные» иконы, над ними «праздники», «деисусный чин», «пророки», подчеркнутая высотой рядов и пропорциями отдельных икон, их ритмическим и цветным строем. А также симметричность их расположения определяли общую композицию иконостаса. В нем живопись и инкрустация цветным стеклом и смальтой мраморного архитектурного обрамления решались как единый художественный образ. В Области Войска Донского были известны три фирмы, выполняющие мраморные иконостасы: «Тонитто С.А.», «Катто К.Б.», «Пузневский». Вероятно, иконостас в Покровской церкви был сделан одной из них. В 1965 году, когда церковь была закрыта, иконы иконостаса демонтировали и перевезли в Ростовский собор.

По рассказам местных жителей Егоровой П.П. и Макаренко П.И., стены и своды внутри были отштукатурены и расписаны фресками на библейские и евангельские сюжеты.

По заключению искусствоведа архитектурно-ремонтной мастерской № 1 В.А.Черницыной, Покровская церковь является памятником архитектуры начала ХХ века, построенным в «кирпичном стиле».

Впервые, наша Покровская церковь была по достоинству оценена неутомимым краеведом почетным членом областной архитектурной секции при областном отделении общества охраны памятников истории и культуры Андреем Петровичем Зиминым. Это было в 1979 году. При обследовании зданию была дана высокая оценка как архитектурному строению. А решением Константиновского райисполкома № 486 от 24.12.1980 года здание Покровской церкви поставлено на местный учет как памятник архитектуры.

Она и сейчас является доминантой среди окружающей ее одноэтажной застройки, градоформирующим элементом Константиновска, а также участвует в формировании силуэта и панорамы города со стороны реки Дон.

(Страница 6-7 «Проект реставрации бывшей Покровской церкви». Ростов-на-Дону ,1988 .)

Судьба Покровского храма

По своему назначению церковь использовалась до середины 1930-х годов. В период гонений на Православную Церковь она была закрыта. В 1930-1942 годах в ней находилось зернохранилище. Летом 1942 года, во время фашисткой оккупации, церковь сначала использовали под склад боеприпасов, а затем с 1943 года ее стали использовать по назначению, то есть открыли для верующих для совершения богослужебных обрядов.

В 1942-1943 годах стены трапезной и храма были покрашены голубой масляной краской, купола покрыты железом, установлены деревянные кресты.

9 июня 1945 года под № 140 Уполномоченным Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР по Ростовской области была зарегистрирована православная община Покровской церкви рабочего поселка Константиновского района Ростовской области с предоставлением этой общине в пользование церковного здания.

В 1954 году на основании решения Константиновского райисполкома № 232 от 25 июля за Покровской церковью был закреплен земельный участок площадью 3032 кв.м. Настоятелю церкви рекомендовалось «огородить отведенный участок сплошной оградой и озеленить».

В начале 1960-х годов был проведен ремонт церкви. Мастера из Новгорода выполнили частичную реставрацию интерьера (икон, росписей), перекрывалась кровля.

Решением Константиновского райисполкома № 370 от 8 декабря 1962 года Покровская церковь в рабочем поселке Константиновском была закрыта, снята с регистрации решением Константиновского райисполкома № 277 от 22 июня 1965 года.

Это было страшное «хрущевское время» — массовое закрытие храмов, монастырей. По всей стране стоял плач народа за святынями. Священников с регистрации снимали ни за что. Очень много приходов в эти годы закрылось.

После закрытия в ней долгое время располагалась детская юношеская спортивная школа. Во время приспособления церкви для спортивной школы был сделан подшивной потолок, в храме и трапезной полы из метлахской плитки заменили дощатыми, алтарь заклеили плакатами спортивного содержания. В юго-западной части колокольни был устроен душ. Была размонтирована котельная с котлом, помещены снаружи церкви, под северной каменной сводчатой папертью. К северной стене церкви сделали пристройку, разместив в ней котельную.

Более 20 лет с момента закрытия к храму не прикасалась рука человека: храм был доведен до плачевного состояния. И, наконец, в 1988 году стало наступать небольшое потепление, церковь была снова открыта и передана верующим решением Константиновского райисполкома № 197 от 08.06.1988 года. Отец Борис начал ее духовное и материальное возрождение.

Здесь хочется вспомнить четверостишие поэта-изгнанника Сергея Сергеевича Бехтеева — страстного патриота России, из его стихотворения «Верую!», написанное им в Ницце в октябре 1937 года:

... Я верю, что в блеске воскресных лучей

Заблещут кресты златоглавых церквей.

И звон колокольный, как Божьи уста,

Вновь будет сзывать нас в обитель Христа...

Началась реставрация церкви. Почти полностью пришлось восстанавливать иконостас. Донским художником Юрием Тимофеевичем Герасимовым был сделан подарок — храмовая икона Покрова Пресвятой Богородицы.

В настоящее время это красивый храм. В его росписи приняли участие и местные художники: Сирота А.С., Подосинников В.А., талантливый живописец Дона, житель г. Константиновска Алубаев Михаил Дмитриевич.

Художник Алубаев М.Д. восстановил иконостас, написал более десятка религиозных сюжетов. Им расписаны храмы Александра Невского в Новочеркасске, Свято-Троицкий храм в Семикаракорске. Тысячи прихожан ежедневно поклоняются ликам, написанным рукой художника. За большой вклад в возрождение церковного искусства и иконописи Михаилу Дмитриевичу Алубаеву 14 октября 2003 года был вручен орден Святого Преподобного Андрея Рублева. Высокую награду благословил патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

С каждым годом храм все более благоустраивается, украшается, приобретаются новые иконы, утварь для храма. (Его фотография, сделанная в наше время, представлена на странице 38 под № 10 и № 11.) Совсем недавно были позолочены купола. И вот уже скоро как 95 лет Покровская церковь радует своей прекрасной архитектурой и прихожанина, и заезжего туриста, и просто прохожего. Прихожане любят свой храм и стараются сделать его еще краше.

---

Смотрите так же: Утраченная святыня станицы Константиновской