Назаров Анатолий Михайлович

Атаман

Тренев Константин Андреевич

Более 20 лет прожил на Дону выдающийся русский писатель Константин Андреевич Тренев. Людям стар­шего поколения хорошо знакома из учебников по лите­ратуре знаменитая пьеса Тренева «Любовь Яровая», в которой автор дал яркую, правдивую картину неприми­римой классовой борьбы в годы гражданской войны.

К. А. Тренев некоторое время жил и в нашем городе, тогда станице Константиновской. На улице Комсо­мольской близ современного Дома культуры висит на доме Тренева мемориальная табличка.

«... Я изображаю только то, что хорошо знаю», — говорил писатель. Его рассказы — о людях глухих хуто­ров, затерявшихся в степных просторах Донщины. А вот сатирический рассказ «В станице» будет, несомненно, близок читателям «Донских огней», потому что и Покровская церковь, и зеленые улочки, и Дон в нем так узнаваемы, так милы, ведь Тренев изображает Константиновск 1914 года. Надеемся, что рассказ понра­вится, хоть и написан еще до революции. А печатается по сборнику «Донские рассказы» К. Тренева, выпущен­ному в Ростиздате в 1948 году. Предоставила же любезно книгу библиограф центральной районной биб­лиотеки В. П. Граф.

В станице (рассказ)

Ростиздат, 1948

Встречали преосвя­щенного.

По станичным улицам, песчано-холмистым, заросшим бурьяном, тянулось на мощеную площадь к Покровской церкви все население богатой станицы: казаки в новых чекменях, господа купцы и льготные офицеры, чиновники с почты и казначейства, простые казачки, дамы разного зва­ния, и в белых платочках, и под цветными зонтиками.

А на площади — перед церковью — духовенство, станичный атаман с " насе­кой", старики с хлебом-солью.
Тут же, за спиной у отца дьякона, Евсей Маркович: запер свою бакалею на Продольной улице и ждет уже с утра в новом, почти до пят, суконном сюртуке.

Вот далеко в степи, с сожженной, седеющей по­лынью, встали из-за кур­гана столбы пыли.
Расставленные по широкой дороге сигнальщики замахали шапками. Малиновый трезвон двух колоколов радостно затрепетал и полился над станицей, полетел через Дон на займище в туманно-голубую даль, где фантастически вырисовываются зеленые силуэты хуторов с тающи­ми в раскаленном воздухе белыми колокольнями и высокими тополями.

Вот уже архиерейская карета на площади... Остановилась перед оградой. Согнувшись, вышел из нее сухой старик в клобуке. Слезы умиления застилают глаза Евсея Марковича, текут по коричневым морщинистым щекам.

— Святитель божий!.. Третьего на своем веку сподобился очесами узреть, — шепчет он соседям. — Преосвященного Платония еще видал! Ну, тот, видите, собою опрятней был и личностью сурьезней. А у преосвященного Макария личность была дробная, ну, шустрый! Беда!

А кто-то сзади дергает за рукав. Оглянулся — это Митька. Запыхался.

Коричневое лицо Евсея Марковича мгновенно белеет.
Нагнув бараньей манерой голову, работая локтями, бросился домой, сбил с ног двух старух. Одна ничего не сказала, только молча палкой по спине ударила. А другая все плева­лась и бранилась так долго, что и преосвященного смотреть не стала.

Через двор бросился в сад к голубятне. Встрево­женные голуби разноцветными пятнами кружатся в лазури. Острым взглядом окинул их Евсей Маркович, заглянул в голубятню — сизого вертуна нет...
Снял новый картуз, бросил на цветочные клумбы и завизжал сквозь слезы:

Евсей Маркович бросился к забору, подставил скамеечку и заглянул в соседний тюрьморезовский двор.

Старый, запущенный сад: кривые яблони, полузасохшие груши, заросшие, засоренные дорожки с полусгнившими скамеечками; у забора в паутине — паслен, лебеда, конопля; старый флигель спрятался в чаще одичавших деревьев, наклоняясь к земле и наполовину войдя в нее, видна лишь заржавленная кровля. А на улицу двухэтажный деревянный дом, такой же дряхлый — облупилась серая краска, по­кривились косяки, ставни, кроме одной, вечно закрыты. На скамеечке под кленом — сам войсковой старшина Тюрьморезов в пестром ситцевом халате. На коленях большой кот, серый, с желтыми полосами. Тюрьморезов вытирает платочком вспотевшую лысину, другой рукой кота гладит. Глаза у старшины светлые, водянистые, злые, как у кота. И усы, как у кота: белые, пушистые да жидкие-жидкие.

— Ласкаете, ваше высокоблагородие? — справился Евсей Маркович.
Тюрьморезов поднял на него удивленные злые глаза, шевельнул усами, и кот — тоже.
— Тешите своего родного кота Мишку? Ну, только господь сыщет... И с вас, и с вашего кота, чтоб он вам весь чисто облез!..
Гаркнул войсковой старшина:
— Пошел вон, болван!

Тюрьморезов вскочил на ноги, круглый, задыхается.

— Кундрюков, мерзавец!

Поднялся дым за балконом. Выскочил старый Кундрюков с трубкой в зубах.

— Копаешься там; так тебя раз-этак! — крикнул на него Тюрьморезов. — Самого пристрелю!

Евсей Маркович юрк­нул за забор.

— Господь сыщет! — кричит он, убегая на четвереньках по вишневым кустам. А слезы обиды застилают старческие глаза. И преосвященного уже не пошел смотреть. Тем более что на своем веку уже двух видел: преосвященного Платона и преосвященного Макария.

Уж и медленно идет над сожженной степью летнее солнце! Еще медленнее ползет по степи обессилевший Дон. Лениво, сквозь сон, пробирается по пескам между ярами и лозняком, уходя в степь и снова возвраща­ясь к станице. Синеют впереди виноградные горы, — правый берег Дона. Дон не спешит к ним. В дреме и грезе о былом то и дело забывает свою старую дорогу и с новой весной идет совсем не тем руслом, что шел прошлым летом. А на следующую весну, может, отыщет старую дорогу, а может быть, и новую забудет, обеспамятевший старик, и уйдет еще дальше, или растеряет часть вод в новом русле, а сам потащится ста­рой дорогой, сонный да дряхлый, давно растеряв­ший седины, с облысев­шими берегами, с волнами, желтыми да дряблыми, как старческие морщины. Встретит на дороге песчаную косу, бакланы с краю на ней сидят, рыбаки сети раскинули. Лень перекинуть волну через песок, да и бакланов не стоит беспокоить, — повернул в сторону, к яру. А то прильнет к песчаной отмели, вздремнет, грея на горячем солнце старые, слабые волны: не к спеху дело, не уйдут впереди лиловые горы.

У станицы Дон тоже дремлет. Разостлался oт одной кручи до другой и лежит огромным зеркалом весь долгий-долгий день. Пусть смотрится в него истомленная зноем молодая да зеленая красавица-станица с разноцветными домиками, рундуками и балконами, с пристанями и накренившейся башней спасатель­ной станции. А с того берега опрокинулись в воду корявые старухи-вербы, хлебный амбар, лесной склад и громадное водоподъемное колесо для по­ливки огородов. Смотрятся в Дон и недвижно повисшие в небе серебряные волокна. Долог летний день. Но терпеливы тучки-волокна и дождутся своего: уйдет солнце за станицу к степным курга­нам, и серебряные волокна станут золотыми. Быстро бежит тогда тень от правого берега, по займищу, сгущает буро-зеленый цвет его, четко вырисовывает на нем зелень огородов с желтыми подсолнечниками. Вздохнет тогда освеженная его дыханием тихая станица.

А Евсей Маркович идет купаться.

По заросшей бурьяном улице спускается к Дону, где спасательная станция — деревянная хибарка с покосившейся вышкой.
Спасатель Силыч, во избежание несчастных случаев, забил ход на вышку досками, а внука заставил сделать на досках надпись:
" Ходить на вышку всем вопче законом строго воспрещаеца’".

В вышке два этажа: в верхнем развел Силыч голубей, а в нижнем кур.

Силыч стар и глух. Жалованья за спасенье уто­пающих не получает, а питается сапожным мастерством, отдает ребятам на­прокат спасательную лодку и заговаривает сибирку.

Евсей Маркович, раздеваясь, смотрит, как Силыч длинным шестом шугает голубей, и укоризнен­но роняет:

— Нет, тебе оставил.
И опять в голосе слезы. А Силыч спрашивает.

кохинхинским петухом Силыча. Уж и хорош!..
Не утерпел, кричит из воды:

Отвернувшись к реке, Евсей Маркович некоторое время вслух бранит упрямого деда. Потом молча купается. Слышно только сердитое фыр­канье в воде.

-Чего ж бы это я захаял! Будто хорошую птицу ты один могешь соблюдить! Да у меня позалетось кочет был — кажись на всю станицу знаменитость!
-А иде ж он?
-Иде, иде! Придет время — и ты подохнешь.
Евсей Маркович ста­новится в полуоборот и добавляет скороговоркой в пространство:
-Пора давно, старой сатане! Свет людям застишь!
И много еще разных обидных слов наговорил по адресу Силыча, пока тот кормил из рук петуха, а легче под ложечкой не стало: кипит обида и на Тюрьморезова, и на Силыча.
Злобно хмурит выцветшие брови на купаю­щихся подле моста дочек благочинного.

Пуста летом широкая станичная улица. Спят в тени, закрывши окна, деревянные домики. Хозяйственно заслонили их ста­рые груши, расплывшиеся вширь, как дородные станичные бабы. Акации, прильнув к стенам, о чем-то неотступно шепчут в закрытые окна. Весело выбежали на разбитый с весны бульварчик два ряда тоненьких да гибких, еще не сформировавшихся подростков-тополей; торопливо переговариваются молодыми белыми лис­точками. А над ними у забитой наглухо беспоповщицкой молельни поднялся к небу белолистый гигант-тополь: чуть кланяясь седой головой, шепчет там, в голубой выси, какую-то молитву. Может быть, молится за выбежавшее на бульвар хрупкое поколение. Две лошади еще с утра вышли откуда-то на улицу, пришли к бульварчику, положили головы на шею одна другой и дремлют, за­крывши глаза.

Катись, яблочко, куды котишься.
Отдай, маменька, куды хочется...
— выводит сиплым басом.
Ни за старого, ни за малого...

История Михаило-Архангельской церкви

История собора берет свое начало с 1714 года (по одним данным), когда в станице Ведерниковской имелась деревянная Михаило-Архангельская церковь. Церковь входила в состав Воронежской епархии. Ее священником был Иоанн Семионов. (В 18 веке донские священнослужители, кроме проведения богослужений и различных треб, обязаны были бороться с двумя ересями, которые особенно распространялись на русской земле: раскольничьей и иконоборческой. Казаков, уличенных в этом, сажали в тюрьму, где священники пытались вернуть их в лоно официальной церкви. Наказанию подвергались также укрыватели и пособники сектантов).

По другим источникам, до 1720 года в станице была только часовня. По благословлению митрополита Воронежского Пахомия в 1720 году заложили первую деревянную церковь в станице Ведерниковской во имя Архистратига Божия Михаила. Через 11 лет строительство было окончено, новая однопрестольная Михаило-Архангельская церковь освящена. Находилась она в центре станицы на высоком берегу реки Дон.

В этой небольшой церкви имелся деревянный иконостас, украшенный резьбой и позолотой. Иконы все были простой работы, без окладов, написанные по старообрядческой форме.

В 1817 году Михаило—Архангельская церковь становится ветхой и запечатывается, затем перестраивается: с 1829 года церковь подчиняется уже Новочеркасской епархии.

В 1864 году станица Ведерниковская, образованная в 1672 году, была объединена со станицей Бабской, образованной в 1593 году, в одну и получила название Константиновской на новом месте. На месте станицы Ведерниковской остается хутор Ведерников, таким образом, церковь остается на хуторе. В этом же году центр первого Донского округа был перенесен в станицу Константиновскую.

В государственном архиве Ростовской области выявлен план станицы Константиновской 1860-го года. (ГАРО, фонд 301,опись 15,дело 98,лист 296.) В геометрической схеме плана ведущее значение отводилось площадям, расположенным в местах пересечения основных улиц. Они являлись композиционными узлами в построении планировочной схемы. Площади должны были «держать» сетку планировки, способствовать организации в станице Константиновской системы визуальной ориентации. Центр станицы представлял собой несложную, но протяженную в пространстве планировочную систему, состоящую из главной административно-торговой площади, соединенной осевой центральной улицей с меньшими по размеру площадями. При данной планировке центра он представлял собой единый комплекс, предназначенный для станичного и окружного управления, торговли и других общественных функций. На каждой из площадей роль доминанты отводилась церкви: на административно—торговой — Михаило-Архангельской, на малой — Покровской.

Строилась станица в начале медленными темпами, не хватало материалов и специалистов строителей. Но уже в последнее десятилетие девятнадцатого века в станице Константиновской появились лесная биржа, кирпичные заводы, стала производиться известь. «С целью образования песчаного карьера было перекрыто правое русло Дона..., по которому непрерывным потоком спускался по течению крупнозернистый речной песок, содержащий в себе высокий процент кварца. Песок широко использовался на стройках, в кирпичном производстве... Известь, прежде чем использовать ее в производстве, гасилась как минимум десять лет, песок обязательно очищался от посторонних примесей, с такой же тщательностью готовилась глина. Из местного сырья вырабатывались довольно легкая и прочная разноцветная черепица, гончарные изделия,... высококачественный кирпич». ( Стр.10 Константиновск. Краеведческий очерк о городе. Ростов — на — Дону, 1983.)

Население станицы Константиновской занималось хлебопашеством, садоводством, соляным промыслом и торговлей.

В 1872 году почти все административные учреждения из Ведерниковской и Бабской станиц перешли в Константиновскую, сюда же, на отведенное ей на плане место была перенесена в 1869 году деревянная Михаило-Архангельская церковь.

Вскоре, в 1870 году, она перестраивается. Перестройка обходится в 6000 рублей серебром. 7 ноября 1871 года этот собор освящается. (По данным Константиновского муниципального архива.)

30 августа 1876 года состоялся приговор общественного схода станицы Константиновской. Он решил: «Организовать приходское попечительство из прихожан Михайловской церкви и возложить на них заботы о нуждах этой деревянной церкви, а также об изыскании средств на постройку новой каменной церкви в честь Михаила-Архистратига».

Архитекторы, строившие Николаевский храм
Николаевский храм строили трое знаменитых архитекторов: А. А. Кампиони, К. Ф. Кюнцель, П. С. Студеникин.

А. А. Кампиони выполнил проект и смету на постройку Николаевского храма. Первые четыре года храм строился под его руководством: была сделана кладка фундамента глубиной 14 метров (до скального грунта) и началось возведение стен. Однако 1881 году он был вынужден уволиться из-за болезни, и собор достраивали другие архитекторы — К. Ф. Кюнцель и П. С. Студеникин.

Известно, что Антон Анжелович Кампиони родился в 1837 году (дата смерти пока не установлена).

А. Кампиони был выпускником Петербургского института гражданских инженеров. Он окончил курс строительного училища Главного управления путей сообщения и публичных зданий за счет сумм, выделенных Войском Донским. После окончания училища А. Кампиони был произведен в губернские секретари и на службу определен в распоряжение департамента военных поселений.

В 1865 году Антон Анжелович Кампиони вступает в должность войскового архитектора Войска Донского и работает им до 1881 года, пока не увольняется с работы по болезни. Он был женат на Марии Ягодиной, дочери полковника, и имел сына Николая. Умелый архитектор проектировал храмы, общественные здания и частные дома в Области Войска Донского.

В 1867 году на Монастырском урочище близ станицы Старочеркасской была построена по его проекту часовня в память казаков — героев Азовского сидения (часовня не сохранилась). В 1870 году он проектирует и строит деревянный театр в городе Новочеркасске (в дальнейшем здание сгорело). В том же году им был выполнен проект колокольни Ростовского собора Рождества Пресвятой Богородицы, построенной на средства купца Пончевского. В 1999 году колокольня восстановлена по проекту архитектора Ю. Н. Солнышкина и сегодня является украшением г. Ростова.

А. А. Кампиони является соавтором проекта здания Новочеркасской мужской классической гимназии, построенной в 1870 — 1875 годах. За ревностную службу ему был пожалован в 1876 году чин коллежского советника, позднее он награждается орденом Святой Анны второй степени и орденом Святого Станислава третьей степени.

Это лишь некоторые работы А. А. Кампиони, выполненные им за двадцатипятилетнюю деятельность как архитектора.

На смену Кампиони областным инженером — архитектором 1881 году назначается К. Ф. Кюнцель, бывший до этого губернским архитектором в Полтаве. Передвижение одних и тех же архитекторов по разным городам страны было в то время обычным явлением. Только тогда, когда всесторонне будет изучена культура этих городов, откроются многие неизвестные страницы русской архитектуры. Тогда, наверное, яснее обрисуется творческий путь и забытых зодчих, среди которых немало было талантливых и одаренных«.

Карл Федорович Кюнцель руководил строительством собора 12 лет. Основная часть работ выпала именно на долю этого архитектора. При нем были выложены из кирпича стены, возведена крыша и внутри храм оштукатурен.

К. Кюнцель выпускник Петербургского института гражданских инженеров. С именем этого архитектора в Новочеркасске связаны широкие градостроительные работы. В 1885 — 1889 здесь строится здание донского казачьего кадетского корпуса. Это было средне привилегированное военно-учебное заведение закрытого типа (ныне — административное здание). Недалеко от кадетского корпуса на Ратной площади было построено здание атаманского технического училища (1886-1888). Сегодня в этом здании находится техникум химического машиностроения. Кроме храма в станице Константиновской, К. Ф. Кюнцелем на Дону было построено еще семь каменных церквей. В станице Аксайской, Егорлыцкой, Багаевской, Усть-Белокалитвенской, Курмоярской, Урюпинской и Правотовской.

С 1892 года в Новочеркасске областным архитектором работал Петр Семенович Студеникин, он-то и достраивал Николаевский собор. П. С. Студеникин проектировал внутреннюю отделку храма, иконостас, разрабатывал элементы декора и внешней отделки. Так, при нем в октябре 1893 года была закончена кладка колокольни нового храма. Затем он построил в станице Константиновской еще и каменную Покровскую церковь (1907-1912 годов).

Петр Семенович Студеникин родился в 1850 году в городе Новочеркасске, закончил в 1881 году Петербургскую академию художеств с малой золотой медалью. Ему было присвоено звание классного художника архитектуры. Он не только прекрасно проектировал, но и прекрасно рисовал.

По проекту Студеникина в Новочеркасске построено здание инженерно-мелиоративного института. В прошлом — это здание епархиального училища. На его долю выпало достраивать Новочеркасский музей истории Донского казачества.

Архитекторы А. А. Кампиони, К. Ф. Кюнцель, П. С. Студеникин работали с высокой изобретательностью и художественной выдумкой. А их постройки, как показывали современники, отличались прочностью и совершенством.

( Сведения об архитекторах взяты из статей газеты «Донские огни»: Граф В. «Зодчие станицы Константиновской» № 52 от 04.02.1992, Граф В. «Донской след архитектора Кампиони» от 06.04.2002.)

Возведение Николаевского собора
В сентябре 1877 года Духовной консисторией была разрешена постройка нового каменного храма в честь Архистратига Михаила в станице Константиновской.

В клировых ведомостях церкви Константиновского прихода записано, что церковь строилась на средства, завещанные торговым казаком Г. Н. Ческаловым и на деньги, выделенные церковно-приходским попечительством. Ческалов — владелец одного из трех действовавших кирпичных заводов в станице Константиновской, производивших 100000 кирпичей в год. Его кирпич был самым высококачественным в станице, но и самым дорогим.

Долго и добротно строился каменный собор. Узорчатая кирпичная кладка (использовался местный кирпич двух цветов) и полукруглые своды многочисленных окон в виде русских колокольчиков составили художественный образ пятиглавого храма.

Четырехклиросный собор, построенный в византийском стиле талантливыми архитекторами, являлся подлинным украшением станицы Константиновской. Располагался он в центре административно — торговой площади станицы на улице Архангельской, а напротив его на одной линии на этой же улице находилась Покровская церковь, между двумя храмами находилась часовня во имя спасения царской семьи 17 октября 1888 года.

20 миллионов кирпичей (и столько же яиц) было израсходовано на строительство Николаевского собора. Красивейшая кирпичная кладка держалась на сложном известковом растворе: цемент тогда еще не был известен. Да и промышленные разработки мерлия в Цеммеской бухте Новороссийска в это время были ничтожно малы. «Храм не был сделан из кирпича, а точно выточен и отшлифован», — вспоминали очевидцы. (Храм изображен на фотографиях № 1, № 2, на странице № 13, обезглавленным.) Он был построен алтарем на восток — в ту сторону, где восходит солнце. У входа

в собор была большая площадка, и в три стороны от нее шли ступени, высота которых составляла около двух метров. Внутри храм был редкостной красоты: талантливая роспись позолотой, богатейшая церковная утварь, драгоценное убранство.

1 октября 1894 года при новой, строившейся в станице Константиновской церкви, была построена церковная школа грамоты (впоследствии церковно-приходская школа), здание в настоящее время сохранилось.

6 мая 1896 года станичный сход ассигновал 800 рублей на строительство часовни в память спасения царской семьи 17 октября 1888 года. Проект часовни был сделан архитектором Роллером. В 1897-1898 годах она была построена в приходе Николаевской церкви, а 25 апреля 1898 года была освящена. (Сведения взяты из Константиновского муниципального архива). В ней была установлена икона Святителя и Чудотворца Николая. (Фотография № 3 на странице № 15.)

30 декабря 1896 года Константиновский священник сообщил в Донскую Духовную консисторию, что постройка нового каменного храма в станице Константиновской окончена, но из-за отсутствия средств на главах его не установлены кресты, нет всходов в храм и иконостаса.

В апреле 1897 года прихожане станицы Константиновской обратились в Донскую консисторию с ходатайством сделать временный иконостас в новом храме из полотна. Разрешение было получено, и в августе того же года полотняный иконостас был установлен.

29 октября 1897 года строительство храма было окончено, новая трехпрестольная каменная церковь в станице Константиновской была освящена. Храм получил название Николаевский. Главный престол был открыт во имя Святителя Николая Мир Ликийских чудотворца, южный — во имя Архистратига Михаила и северный — во имя Успения Пресвятой Богородицы. Церковь и колокольня были каменные, они были покрыты листовым железом.

Вокруг церкви была возведена железная ограда на кирпичном фундаменте. Храм получил название Николаевского по центральному престолу, но народ называет его Михайловским, ведь почти два столетия храм носил имя Михаила Архангела, а традиции, как известно, живут веками.

Святитель Николай Чудотворец был любимым святым у донцов. В его честь построили много церквей на Дону. В частности в станицах Пятиизбянской, Еланской, Голубинской, Мариинской, Сиротинской, Цимлянской, Кременской, Глазуновской и других. Неудивительно, ведь Святой Николай Угодник является покровителем воинов и моряков, а донцы были сведущи в военном и морском деле. Казаки жили войной и морскими набегами — они воины.

14 Октября 1897 года старая Михаило-Архангельская церковь была пожертвована в хутор Топилин Золотовской станицы. Особо отмежеванной земли: усадебной, пахотной и сенокосной Николаевская церковь не имела. Церкви принадлежало два здания: кирпичная караулка для сторожей и каменный двухэтажный дом, с дворовым мостом, двумя флигелями и надворными постройками. Дом пожертвован протоиереем Александром Поповым для помещения церковно-приходской школы. ( ГАРО фонд 226, опись 3, дело 11586, лист 1)

В приходе Николаевской церкви имелся тюремный храм в честь Преображения Господня, где регулярно совершались богослужения. (В настоящее время он сохранился в полуразрушенном состоянии.)

На строительство общественной богадельни в станице в 1897 году было затрачено 1000 рублей войсковых денег и 3000 рублей было пожертвовано хорунжием Тропининым. (Сведения взяты из Константиновского муниципального архива.)

31 декабря 1898 Областное управление приняло решение об открытии в станице Константиновской второго приходского училища.

В 1903 году в станице Константиновской имелось 2 церкви, Покровская и Николаевская, часовня и тюремный каменный храм во имя Преображения Господня. Николаевская церковь имела прихожан православных 3339, раскольников 1098. Покровская церковь имела прихожан православных 1544, раскольников 10. Население станицы и ее хуторов 1904 году составило 12856 человек(6353 мужчины, 6503 женщины). По вероисповеданию в станице и на хуторе имелось населения: православных мужчин 4756, женщин 4805, раскольников мужчин 1519, женщин 1602, армяно — григорян мужчин 65, женщин 79, римско-католических мужчин 13, женщин 17.(Сведения взяты из Константиновского муниципального архива.)

Судьба Николаевского собора
Храм не всегда использовался по своему прямому назначению, не всегда здесь совершались богослужения. В 20-е — 30-е годы двадцатого века был период гонений на Православную Церковь: закрывались, а нередко разрушались храмы, церкви, монастыри, конфисковывались церковные иконы, утварь, предметы для богослужения.

Печальная участь постигла и Николаевский собор станицы Константиновской. В соборе местная власть устроила Машино-тракторную станцию, где шло обучение вождению первых колесных СТЗ. Там же была ремонтная мастерская тракторов, и трактора по церковным ступеням въезжали в собор. Затем в храме располагался склад соли. Соль, испаряясь, разрушала прекрасные творения неизвестных художников. Сняв с барабана звонницы главку, на соборе разместили даже парашютную вышку спортивного общества. Церковь, какое-то время, даже служила хлебным амбаром, туда ссыпали зерно. А в последнее время уже ничего там не было.

Впервые мысль о разрушении храма появилась в 1953 году. Тогда районный комитет партии возглавлял Василий Петрович Агеев, уроженец станицы Вешенской. За советом Агеев обратился к Михаилу Александровичу Шолохову. Писатель ответил: «Пока я здесь живу, ни одного креста не тронул и тебе не советую». ( Граф В. краеведческая разработка ЦБС «Утраченная святыня».)

С конца 50-тых годов в стране вновь начался административный натиск на религию. Это было тяжелое время для Церкви, когда под предлогом борьбы с «религиозной идеологией» закрывались церкви, монастыри, храмы взрывали и перестраивали под дома культуры, кинотеатры.

В апреле 1961 года его постигла участь многих христианских

православных Церквей России — дорогая сердцу верующих прихожан святыня — Николаевский храм, богоборцами был взорван.

На его месте было найдено две гробницы. Судя по богатому убранству, это были захоронения богатых людей княжеского рода. Через некоторое время останки истлели. Существует версия, что это был князь Константин с женой, в честь которого назван наш город. По другой версии: в гробнице — торговый казак Г. Ческалов и его жена.

Ниже приведена выписка из решения № 275 от 21.08.1958 года исполкома Константиновского райсовета депутатов трудящихся «О передаче существующей полуразрушенной коробки собора и об отводе земельного участка под строительство Дома Культуры».

Исполком райсовета решает:

1. Передать для строительства районного Дома Культуры полуразрушенное здание бывшего собора на баланс Отдела Культуры.

2. Просить Облисполком обязать Ростоблпроект одновременно с составлением проекта реконструкции Дома Культуры, решить: а) планировку центральной площади поселка с возможным использованием участка перед зданием Райисполкома и б) Спуск к реке Дон по улице III Интернационал, с переносом весовой и обслуживающих помещений пункта «Заготзерно».

3. Площадь и граница участка Дома Культуры будут определены по окончанию проектных работ.

По одним источникам, взорван и разрушен храм был в советское время — в апреле 1961 года. На месте разрушенного храма с апреля месяца началось строительство Районного Дома Культуры, и уже в 1967 году он был открыт.

Ниже приведена выписка из решения № 124 от 25.03.1961 года Исполкома Константиновского райсовета депутатов трудящихся Ростовской области «О проведении подрывных работ полуразрушенного собора в рабочем поселке Константиновском».

Исполком райсовета решает:

В целях обеспечения безопасности взрывных работ по обрушению собора обязать начальника районного отдела милиции Тарасенко и начальника штаба народной дружины Студеникину во время проведения взрыва вывести все население из опасной зоны в пределах 100-150 метров от собора, организовать живое оцепление района взрывных работ силами работников милиции и народной дружины.

Исчез шедевр культовой архитектуры станицы. Впоследствии собор был оценен Андреем Петровичем Зиминым (членом областной архитектурной секции при областном отделении общества охраны памятников истории и культуры), как один из красивейших в Европе.

После революции 1917 года печальная участь — быть разрушенными постигла многие святыни в России и Ростовской области в частности. Так из 427 церквей Ростовской Епархии в настоящее время сохранилось только 78, то есть, из каждых шести соборов уцелел только один.

На месте разрушенного храма с апреля месяца началось строительство Районного Дома Культуры, и уже в 1967 году он был открыт.

Памятный крест о разрушенном храме
На месте уничтоженного Николаевского храма в память о нем стараниями благочиния был установлен памятный крест, 14 октября 2004 года он был освящен. (Фотографии № 4 и № 5 на странице № 23). Был отслужен молебен, произнесена проповедь, напомнившая жителям об утраченной святыне. У памятного креста многие верующие находят место покаяния, утешения в скорбях и страданиях.

Поэт Сергей Бехтеев создал стихотворение (в Новом Футорге в 1922 году), на которое его побудило чудо с обновлением крестов на храмах города Ростова.

Кресты
Они горят! Горят над куполами,
В шатре лазоревом ликующих небес,
Глася торжественно победными лучами
О дивной явности божественных чудес.
В годины мук и горьких испытаний,
Разбитых чаяний, желаний и надежд,
Они зажглись над омутом страданий
Для нищих верою, безумцев и невежд.
Они зажглись для сирых и гонимых,
Измученных кровавою борьбой,
Для всех больных, голодных, нелюдимых,
Раздавленных злорадною судьбой.
И пусть хулят их наглыми устами
Враги заклятые духовной красоты;
Они горят, горят над куполами,
Далекие, чудесные кресты!

Это стихотворение отражает долю действительности нашего мира.

В плане многие храмы в районе имели форму креста. Горизонтально расположенный равносторонний греческий крест в плане здания символизировал безграничность плоскости.

Каждый верующий православный христианин носит на груди нательный крестик. И это не случайно, ведь крестом, по мнению православных христиан, Иисус Христос избавил людей от власти дьявола. Крест, по учению церкви, — непоколебимое основание вселенной, красота церкви. Церковь без него — не православная церковь; храм, на котором нет креста вверху, все равно, что дом простой.nbsp;обnbsp;1897 году было затрачено 1000 рублей войсковых денег и